Тафгай 6

The protagonist goes to buy groceries before heading to the sports competition. He buys eggs, fish oil, vegetables, and canned food. He is unsure about the sport involving lifting weights. He meets a friend who mentions their past involvement in weightlifting. The protagonist feels insecure about his appearance and worries about the competition. He meets his support group and prepares to compete. He lifts the weights successfully and receives encouragement from the crowd. Глава шестая После заводской проходной первым делом заскочил в магазин, так как нужны были белки, жиры и углеводы, без которых в спорте можно протянуть ноги раньше, чем придет время принимать первые награды и поздравления. Поэтому я сходу купил два десятка яиц, рыбий жир, капусту, морковь, горох и макароны, и взял несколько консервов, чтобы было чем завтра с мужиками во время политинформации посидеть. Оставалось решить одну пустяковую проблему, что это за вид спорта, в котором метают гирю. Возможно физорг Самсонов перепутал, гирю должны будут не метать, а рвать, то есть делать ей рывки, когда она снизу вверх летит по большой траектории и фиксируется на вытянутой руке. Я на соревнованиях видел, как это делается, но сам в жизни никогда такой ерундой не занимался. Слишком нездоровый вид спорта, во-первых, спина полетит, во-вторых, живот вывалится. В общаге на моем четвертом этаже царило какое-то оживленное движение. Дверь в одной комнате моего левого крыла была раскрыта настиж, и из нее разлеталась громкая музыка в стиле шейк с голосом Иосифа Кобзона. Смешная челка, половина неба в глазах, идет девчонка с песней на устах, каблучки по асфальту стучат, на девчонку ребята глядят, а девчонка идет, напевая песенку свою. Рядом пританцовывал черноволосый парень, делая характерные движения руками и ногами, которыми он тушил две сигаретки одновременно. — Первый день сегодня в школе рабочей молодежи. Отметить надо бы, — улыбнулся он мне. — Если надо, то кто ж запретит, — хмыкнул я, — но в одиннадцать часов лично пройду-проверю, чтоб магнитофон из розетки вытащили, а то тут через четыре комнаты слышно, кто как под одеялом пердит. И вот еще хотел спросить, — ты не в курсе, я раньше гиревым спортом занимался? — Когда с армейки вернулся, было дело, а потом перешел исключительно на спортивное двоеборье, — хохотнул парень. — Может, лыжное двоеборье, — попытался уточнить я. — Лыжное? — захохотал он. — Ну, судьи сам, литробол и женский пол. Парень опять весело заржал. — Кстати, пригласи девчонок из женской общаги к нам на чаепитие. — Завязал, — пробурчал я. Потом я поздоровался и с другими бегающими по коридору мужиками, которые готовились к первому сентября, поэтому приводили себя в порядок, чтобы произвести впечатление на своих новых великовозрастных одноклассниц. В комнате продукты легли на подоконник, а из-под кровати была вытащена и водорожена на центр пыльная тридцатидвухкилограммовая гиря. Занимался я, значит, гиревым спортом. — Это хорошо, — пробормотал я и скомандовал организму. — Гирю рывком поднимай. Дворец культуры «ГАЗ» вмещал в себя почти все творческие коллективы автозаводского района. Это и театр, и ансамбль пляски, и хор песни, и даже циркачи. «Строителем коммунизма все достижения культуры», — гласила надпись на самой верхотуре трехэтажного здания с шестью салендрическими колоннами. А в маленьком спортзальчике, где для зрителей отвели лишь один вытянутый вдоль стен балкон, народу набилось видимо-невидимо, которые, само собой, балконом этим пренебрегли. Но лично у меня было такое чувство, что я здесь как голый король на площади. Спортивная форма, которая досталась мне от предшественника, была, мягко говоря, не первой и даже не второй свежести. Кеды, шнурки сгнили, и мне пришлось их продеть лишь через две дырочки, а также один кед отчаянно просил каши. Трико, колени отвесли так, что можно было подумать, в них спрятано два уродливых надувных шарика, а единственная чистая футболка оказалась дырой. Думаю, я кое-как заштопал, а здесь во время разминки она обратно отштопалась, зараза. А еще кто-то пустил слух, что я отравился паленой водкой и склеил ласты. В общем, разглядывали меня все, кому не лень, и тихо посмеивались за моей спиной. — Привет, — протянул в руку мне один крепкий коренастый парень. — Думал, ты уже все, спился окончательно. Я вот, кстати, на КМС недавно сдал, а ведь вместе начинали четыре года назад, помнишь? Кто старое помянет, тому глаз вон, — пробогнил я, пожав крепкую руку. — А чего за четыре года мастера-то не дали? Насудили, в просьбе завистников, или сам не потянул? — Кхе! — кашлянул мой будущий соперник, — не надорвись с непривычки. — А для меня главное не попрать основной олимпийский принцип, что не в победе счастья, а в участии, — хмыкнул я вслед. Тут кто-то на магнитофоне врубил фанфары, и участники спорта-театра, дружбы трудящихся завода, по старой идиотской привычке выстроились в ряд. Все двадцать человек, потому что по регламенту от каждого подразделения требовался лишь один участник. И неважно, какого он был веса, роста, возраста и комплекции, главное, чтобы гиря в его руках трепетала, как игрушечная, и как можно больше раз взлетела над головой за десять минут игрового времени. Перед атлетами выступил глава заводского правкома, затем заместитель комсомольской организации предприятия, точнее, заместительница, которой я невольно залибовался. Ладные ножки хорошо просматривались, так как мини-юбка ничего не скрывала, а через белую, обтягивающую тело водолазку проступали красивые грудки и четко оформленная талия. Все это довершало английская личика, обрамленная темно-русыми волосами немного ниже плеч. Сейчас бы эту кобылку поставить в коленно-локтевую позу, намотать волосы на кулак и вздрючить как следует, отозвался мой озабоченный мозг, доставшийся мне от предшественника. — Мало тебе моей подмощной репутации, животное, — ответил я ему. Вдруг деревяки разразились дружными аплодисментами, ну и я пару раз хлопнул в ладоши за компанию. Затем вынесли четыре деревянных невысоких помоста, чтобы мы не расколотили паркетное покрытие спортзала. Напротив них поставили четыре стула для судейской бригады, а для ведения общего протокола соревнований выделили отдельный стол. Вот за ним и устроилась комсомолка с ангельской внешностью, а кроме нее глава правкома и еще один крепкий мужчина в синей Олимпийке сказали, что главный тренер сборной города по гиревому спорту. Я спрятался подальше за спиной болельщиков, чтобы лишний раз не отсвечивать рваными кедами старыми трениками и драной футболкой. — Дурила, сядь так, чтобы эту кобылку можно было лицезреть, — не унимался организм моего предшественника. — Сам дурила, — вспыхнул я. Мало того, что я для всех на районе кобелина озабоченная, так еще сейчас одет как попрошайка, да и предчувствия у меня не хорошие от этой гиревой забавы. Но тут появилась моя группа поддержки — Физорг Самсонов с дочерью. — Познакомься, — бухнул Олег Павлович, — моя дочь Светлана. — Очень приятно, Тавгаев, — я сурово протянул лопатообразную ладонь девушки. — Очень приятно, Света, — улыбнулась она и пожала мою пятерню тонкими пальчиками. — Ты, главное, не волнуйся, — зашептал Физорг, отодвинул корпусом дочь как можно дальше. — Жеребьевка для нас хорошая. Выступаешь с последней группой. Если дометнешь гирю до пятого места, да ладно, хоть даже до шестого, примясь меня, как договорились. — Договорились? — Договорились, — уныло протянул я, так как что-то совсем расхотелось позориться перед ангелочком из комсомольской организации. — Не могли кого пострашнее пригласить в судейскую коллегию для ведения протокола, — бросил я в сердцах. — Не конкурс ведь, красоты. Главное же, чтоб человек писал без ошибок. — Сядь, говорю, в другое место, — вновь откликнулся мозг. — Не дождешься, — пшикнул я. За три минуты до выхода на помост я выбросил порванную футболку в угол и встал, как перед хоккейным матчем разминаться и разогреваться, чтобы кровь по организму забегала и чтобы первый пот выступил на лбу. Не хватало еще травмы получить. — Товгаев, — заблажил перепуганный физорг Самсонов, — ты где? Давай на арену. И запомни, в здоровом теле что? — В здоровом теле здоровый юх, — я наконец улыбнулся. — Что за глупые комплексы? Хватит писяганить. Не олимпийское золото уплывает, — подумал я и спросил физорга. — Палыч, а какой у нас заводской рекорд? — Сто девяносто два, — подсказали болельщики со стороны. — Да хера, — поддакнул Самсонов. — Ванюша, до пятерочки прошу, да метни. Я трусцой с голым красивым торсом выбежал перед всей честной публикой, сжал две свои ладони и поднял их над головой. Затем еще показал знак «Но пасаран». — Засекай, — обратился я к своему персональному судье на стуле, который сжимал в кулаке секундомер и смотрел на меня со снисходительной усмешкой. — Поехали, — вяло махнул он своей левой конечностью. — Ну, сексуальное животное, гирю сейчас взял, поднял и рванул. И так сто девяносто один раз. Нам нечестных рекордов не надо, — скомандовал я своему организму. И тот молча взял, поднял и рванул со спокойствием нефтяной автоматической качалки. — Ну, дело пошло, — подумал я. — Где там у нас комсомолка за судейским столиком? — Не видно. — Ну и хрен с ней. Зато дочка физорга стоит рядом и повизгивает, когда судья отчитывает очередную десятку. — Сто двенадцать, сто тринадцать, — долетел монотонный голос судьи до моего сознания, когда рука почему-то стала необычно анимевать и отниматься. — Товарищ судья, а руку сменить можно? — спросил я, стоя с поднятой вверх гирей. — А то она что-то не того стала, не такая резвая. — Каким хером правила слушал? Один раз можно, — сурово глянул на меня блеститель спортивного закона. — Так бы сразу и сказал, — выдохнул я и, опустив гирю, поменял руку. — Что замер, — прикрикнул я своему тупому организму. — Поехали дальше, время же ждет, — и тело послушно заработало с механическим упрямством на все сто процентов. Я опять немного подумал о превратности человеческой судьбы. Прав ли был Раскольников, когда спрашивал, тварь я дрожащая или право имею? Но вдруг народ вокруг что-то заволновался, засуетился, и я вернулся в действительность. — Сто восемьдесят семь, — испуганно пробормотал мой судья. — Сто восемьдесят восемь. — Давай, Ванюша, — взбизнул высоким голосом дочка-физорга Света. — Давай. — Давай, Товгаев, давай еще за ремонтный цех, — ревел рядом сам спотевший Самсонов. — Метни еще чуть-чуть. — Сто девяносто, — совсем погрустнел судья, который, по всей видимости, был из действующих спортсменов из сборной города. — Сто девяносто один. — Нам чужого не надо, еще заставят на облаке гирю толкать. Что я им, толкач какой-то, — подумал я и бросил тяжеленную железку на деревянный помост. — Второго места мне за глаза. Весь народ разочарованно ахтал. Даже эта кобылка, то есть комсомолка, прибежала на меня посмотреть своими большими серыми глазами. — Ты чего, парень, — подскочил со стола судья, — у тебя же еще пять секунд запасе оставались. — Секунды остались, а желание кончилось, — пробормотал я и только сейчас почувствовал, как я реально затрахался от этого гиревого мазохизма, из-за чего еле-еле доплелся до скамейки с самый дальний угол спортзала и рухнул на нее без сил. Рядом пританцовывал как человек, которому срочно нужно по-маленькому Олег Павлович, а также меня поедала влюбленным взглядом его дочка Светлана. — Не за что подержаться, — высказался категорично мой мозг. — Нам бы вот ту комсомольскую кобылку необъезженную оседлать и поставить в коленно-локтевую позу. — Отдохни, — не выдержал я. Между прочим, на лицо она вполне ничего. Большегладенькая, носик немного вздернутый. Худая, правда, как щепка, зато на какую фигуристую похожа из будущего, хотя не все там такие худосочные в будущем. — Ну, ты и дал, Ваня, ну, ты и дал. — Ты им всем показал, что мастерство за два года не пропьешь, — тараторил физорг, поглядывая в сторону судейского столика, где заполняли почетные грамоты. Кстати, награждение победителей состоялось тут же буквально через десять минут. Всех спортсменов опять выстроили в ряд, включили фанфары на магнитофоне и зачитали статистическую информацию, что в этом году гирю рванули больше раз, чем в прошлом и в позапрошлых годах. Потом стали по одному приглашать призера в центр зала. Третье место завоевал участник от команды завода управления, весело и торжественно продекламировала кобылка-комсомолка с ангельским лицом. Второе место досталось команде главного конструктора, еще веселее добавила красавица. — А я не понял, — сразу мигнула возмущенная мысль, — я что, даже до тройки не дотянул? И первое место достается атлету из ремонтных цехов, инструментального и механического. На этих словах комсомольский задор у ведущей вдруг исчерпался. — Давайте похлопаем спортсменам. Меня в спину подтолкнул счастливый физорг Самсонов и громче всех, взвизгнув, зааплодировала Света. Я медленно поплелся за почетной грамотой на центр зала и ради приличия помахал зрителям рукой, которую мне потом и пожал глава правкома. Грамота усунула с лицом полным отвращения местной комсомольской королевы красоты. — Не ожидал, — шепнул мне занявший второе место КМСник, с которым мы когда-то начинали заниматься гирей. Ты же по рывку выполнил норматив на мастера спорта, обалдеть просто. — Я тоже не ожидал, — тихо признался я. Сказали, что рекорд 192, но я примерно на него и нацелился. — Все верно, — грустно усмехнулся парень, которому прочили заочно первое место. — Рекорд этот пять лет назад установили. — Японский бог, — обругал я себя. — Ну народ, не могли нормально объяснить сегодняшний расклад сил, ввели в заблуждение. После награждения участники и зрители стали быстро сматывать манатки. — Я тоже накинул рубаху на голое тело. И хотел уже отчалить, но практически тут же из-под тяжелой руки выскочил худой и прыщавый корреспондент заводской многотиражки. — Вот ты где, — выдохнул мелкий шпингалет. — Не ты, а вы, — рыкнул я. — Простите, буквально пару вопросов, — заторотворил газетчик. Чем вы в жизни увлекаетесь, какая у вас мечта и пожелание заводчанам? — Увлекаюсь, — я впал в небольшой ступор, вспомнив про литрабол и женский пол. — Пиши. Утром в пять часов я включаю пластинку Дмитрия Шостаковича и под эту музыку делаю зарядку, а в шесть уже стою за станком и выполняю план на сто два процента. В обед у нас с мужиками политинформация. После смены иду в заводскую библиотеку и читаю Льва Толстого «Войну и мир» и перед сном снова занимаюсь саморазвитием. Вдумчиво листаю двадцать первый том Большой советской энциклопедии. Это, конечно, пока. — Оригинально, — обрадовался корреспондент, конспектируя мой бред в записную книжку. — Пиши дальше, — я махнул пальцем. — Мечтаю пройти на лыжах до Северного полюса и обратно. — А почему именно такой маршрут? — удивился борзописец. — Потому что туда через полюс нельзя, там Канада и Америка. Наш идеологический враг, — я махнул рукой вперед. — И, наконец, хочу пожелать всем заводчанам, чтобы Горьковская торпеда в этом году стала чемпионом СССР по хоккею. — Скажете тоже, — промямел шпингалет. — Не вылететь бы из высшей лиги. — Я тебя вылечу, — я показал пареньку кулак размером с его же, возможно, не глупую голову.