Роман Попов_Сборник фрагментов литературных текстов

Отец сидел молча и ёжился, слабый свет проникал через широкую щель вверху, где перегородка на четверть не доходила до потолка, и светлым пятном ложился на его высокий лоб, под которым чернили глубокие глазные впадины. Когда-то Иван Савич сильно пил водку, и тогда жена боялась и ненавидела его, но когда он начал харкать кровью и не мог больше пить, стала пить она, постепенно привыкая к водке, и тогда она выместила всё, что ей пришлось выстрадать от высокого, узкогрудого человека, который говорил непонятные слова, выгонялся за строптивость и пьянство со службы и наводил к себе таких же длинноволосых безобразников и гордецов, как и он сам. В противоположность мужу она здоровела по мере того как тела, и кулаки её всё тяжелели. Теперь она говорила, что хотела, теперь она водила к себе мужчин и женщин, каких хотела, и громко пела с ним веселые песни, а он лежал за перегородкой, молчаливый, съежившийся от постоянного озноба и думал о несправедливости и ужасе человеческой жизни. И всем, с кем не приходилось говорить жене Ивана Савича, она жаловалась, что нет у неё на свете таких врагов, как муж и сын. Оба гордицы и статистики Леонид Николаевич Андреев Ангелочек Пробило двенадцать часов дня, и майор Щелколобов, обладатель тысяча десятин земли и молоденькой жены, высунул свою пришивую голову из-под титцевого одеяла и громко вырвался. Вчера, проходя мимо беседки, он слышал, как молодая жена его, майорша Каролина Карловна, более чем милостиво беседовала со своим приезжим кузеном, называла своего супруга, майора Щелколобова, бараном и с женским легкомыслием доказывала, что она своего мужа не любила, не любит и любить не будет за его, Щелколобова, тупоумие, мужицкие манеры и наклонность к умопомешательству и хроническому пьянству. Такое отношение жены поразило, возмутило и привело в сильнейшее негодование майора. Антон Чехов. За двумя жайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Почтовый поезд номер такой-то мчится на всех парах от станции, веселый трах-тарарах до станции, спасайся, кто может. Локомотив свистит, шипит, пыхтит, цапит, вагоны дрожат и своими неподмаженными колесами воют волками и кричат совами. На небе, на земле и в вагонах тьма. Что-то будет, что-то будет. Стучат дрожащие от старости лет вагоны. Ого-го, ого-го, оу, подхватывает локомотив. По вагонам вместе с карманолюбцами гуляют сквозные ветры. Страшно. Я высовываю свою голову в окно и бесцельно смотрю в бесконечную даль. Все огни зеленые. Скандал, надо полагать, еще не скоро. Диска и из станционных огней не видно. Тьма, тоска, мысль о смерти, воспоминание детства. Боже мой! Антон Чехов. Вагон.