Виноградова

Today we have a guest, Ksenia Vinogradova, a political science candidate and associate professor at the Department of Communication Technologies in Public Relations at SPbSU. They discuss digitalization in their university and the changes in media journalism over the years. Ksenia shares her interest in journalism, its importance in the past, and how it has evolved with the rise of digital media. She also talks about the impact of social media, technological advancements, and the role of artificial intelligence in journalism. Ksenia believes that AI cannot match the human brain in terms of efficiency and that there are limitations to its capabilities, such as understanding emotions and providing quality content. The discussion raises ethical questions about the role of AI in human relationships and the need to balance its use in journalism. Сегодня у нас в гостях кандидат политических наук, доцент кафедры коммуникационных технологий в связи с общественностью СПБГО Ксения Евгеньевна Виноградова. Здравствуйте, Ксения Евгеньевна. Здравствуйте, Иван. Здравствуйте. Сегодня мы бы хотели поговорить про цифровизацию в нашем ВУЗе, и я знаю, что вы имеете огромный опыт журналистикой, редакционной деятельности, и поскольку вы участвовали в разработке и запуске ряда издательских проектов, таких как журнал «Книжный вестник», журнал «Ля Фэм», обводный «Таймс» и много других, и поэтому сегодня мы бы хотели с вами поговорить на тему современной медиа-журналистики и о том, как в данной сфере оказывается она сейчас. Расскажите, почему вы изначально заинтересовались журналистикой и почему вас привлекает медиа-индустрия. Ну, заинтересовалась журналистикой достаточно давно, потому что это были 90-е годы, когда журналистика была профессией максимально востребованной, и это был период, может быть, вы об этом слышали, гласности, перестройки, когда было очень много новых изданий, когда журналист стал человеком, который новости не только интерпретирует, но и доносит то, о чем человек совсем не знает. Через журналистику люди узнавали о мире. Сейчас среда информационная изменилась, и у нас есть много каналов информации, в отличие от того времени. И я поступила на факультет журналистики, который я закончила, и моя первая специальность, моя первая профессия – это журналистика, и потом, наверное, стоит сказать, что я потомственный журналист. Моя мама работала на телевидении с 60-х годов, и она человек, который прошел все этапы развития телевидения, то есть она начинала в то время, когда камеры, если вы знаете, были очень большими, их возили на колесиках, и до того момента, когда камеры, как сейчас мы с вами, иногда просто на смартфоне. А. Буряк. Просто бери снимай. А вот раз вы знаете настолько долгую историю медиа-журналистики, как изменилась медиа за последние 10-20 лет? Е. Буряк. Да кардинально изменились медиа, изменилось практически все. Вы знаете, что журналист занимается чем? Сбором информации, переработкой информации и донесением информации до аудитории. Вот это таких больших, да, три блока, и у нас изменился и процесс сбора информации, потому что журналист сегодня не получает информацию так, как он получал в начале 20 века. В начале 20 века ему нужно было дойти до человека, дойти до места, и там своими глазами увидеть, оценить, посмотреть, записать это в блокнотике. Сегодня собирается информация по-разному. Ну, наверное, вам не надо рассказывать, какую роль при этом играют социальные сети, например. Изменился процесс переработки информации, потому что сегодня на печатных машинках, по-моему, никто уже статьи не печатает. Ну да, все так на компьютерах. Никто не редактирует статьи корректорскими знаками на бумаге, как это происходило раньше. Это происходит все внутри программ. Технологические процессы очень сильно изменились, но и получение информации, то, что мы получаем. Конечно, может быть, кто-то из вас идет через газетный киоск, и вдруг почему-то он спонтанно захочет почитать газету на газетной бумаге. Да, не знаю, как часто, Иван, вы это делаете, когда последний раз вы, например, держали газету в руках? Когда вы держали газету в руках? Вчера, хочу вам сказать честно. О! Ну, я их взял из ящичков, нам положили их, и я думаю, так я их возьму, чтобы сделать какой-нибудь костюм из папье-маше. И я вчера себе домой забрал стопку газет, но не чтобы читать их, а чтобы применить их в другой сфере, креативной. Поэтому я с вами согласен, что газеты уже, можно сказать, вышли из моды, и сейчас все пришли на именно цифровые носители и идут дальше в ногу со временем. Вот, да. Да, даже, знаете, был такой конкурс, который очень часто проводили в пионерских лагерях для того, чтобы дети развлеклись чем-нибудь, или даже иногда для того, чтобы развить креативность, придумайте 20 способов использования газеты. Сегодня вы как раз и показали, какой способ лучше всего для этого подходит. Но, надо справедливости ради сказать, что у современной бумажной газеты тоже есть некий свой особый формат потребления. Мы не всегда можем цифровой продукт использовать, например, в самолете иногда это неудобно, да, и вы можете достать газету или журнал. И вообще это очень интересная тема, куда дальше двинутся бумажные газеты, потому что где-то лет 15 назад было много заголовков в СМИ у профессиональных журналистов, что бумажные газеты, бумажные журналы умрут. Но, тем не менее, сегодня они не умерли, они играют какую-то роль. Вы даже заходите в университет и видите, там внизу лежат газеты, а если вы хотите, например, чем-то порадовать своих родственников, бабушек, мам, то вы принесете распечатанную газету, где ваша фотография будет на первой полосе, и они будут очень счастливы. Ну да, на обложке стоять. Сейчас все активисты стремятся стать лицом нашей газеты университетской. А вот если переходить на нейросети, чувствуете ли вы, что нейросети стали такими рутинными, банальными вводя в нашу повседневную жизнь? Да, мне кажется, нам еще рано говорить о журналистичности и банальности в этой сфере, потому что мы еще до конца не понимаем всего масштаба того, что происходит. Мне кажется, что мы находимся где-то на самом-самом старте, и пока еще мы не понимаем, как мы можем до конца включать эффективно, а не просто включать в свою жизнь, а эффективно включать в свою жизнь, как мы можем не делать работу только нейросетями, а как мы можем включать в свой творческий процесс. Я думаю, что нас ждут в ближайшие 5-7 лет очень большие перемены в этой сфере. Я знаю, что многие студенты пользуются нейросетями в своих работах, учебных пособиях и всем, чем только можно, не углубляя их туда. А вы являетесь активным пользователем нейросетей? Да, конечно, я пользуюсь нейросетями. Пользуюсь каким образом? Я считаю, что это очень удобный подсказчик для того, чтобы обратить внимание на то, на что ты не обращал внимания. Потому что мозг человека устроен таким образом, что мы видим какую-то определенную сферу, исходя из своих знаний полученных. Но мы не можем знать все, и поэтому, если возникает какой-то вопрос, например, как бы можно было использовать нейросеть? Я могу задать этот вопрос каком-нибудь искусственному интеллекту, и он мне может подкинуть пару новых идей. Но для меня это только подсказка, старт для того, чтобы начать смотреть в ту сторону, которую я до этого не смотрела. То есть вы применяете нейросети, чтобы подсказывали вам, да? И что делать дальше? Конечно, конечно. Но мне кажется, что это очень полезно. Ну да, а не только, чтобы они писали какую-то рутинную дозу. Ну, например, мы с вами говорили про газеты, как бы еще кроме этих двадцати способов можно было использовать газеты. А, ну да, спросите тоже нейросети, она подскажет. Почему нет? Ну да, это хороший вариантик. А вот существует ли разница в работе человеческого мозга и искусственного интеллекта, и кто по-вашему работает более эффективно? Да, я уверена, что любому искусственному интеллекту существующему сегодня не догнать человеческий мозг. На данный момент это невозможно, потому что количество нейронных связей, существующих в мозгу человека, оно пока не измерено никем, и новые нейронные связи образуются постоянно. Поэтому о конкуренции говорить, я думаю, очень рано. Ну да. А вот если человек является журналистом, ведущим или копиратером, как нейросети могут помочь ему в работе? Вы назвали очень разные профессии, я думаю, что в каждой из этих профессий можно найти какое-то свое особенное применение. Если мы, например, говорим про копирайтера, то это переработка текста, обработка. Понимаете, все те же самые функции, которые мы делаем, делает и искусственный интеллект. Он делает их, исходя из того, что ему научил человек. Мы можем запрограммировать какую-то работу, отдельное действие. Может ли журналист собрать информацию с помощью нейросети? Да, может. Он может задать вопрос и получить ряд ответов. Но особенность какая у нейросети есть? Если он не знает ответ, он начнет его придумывать. И поэтому тот же самый факт-чекинг мы не можем передать нейросети, потому что нейросети, не зная ответа, нам подскажут то, чего не было, и расскажут тот факт исторический, которого не существовало. Задача журналиста – перепроверить эту информацию, обратиться к первоисточнику, обсудить это с другими экспертами-специалистами, и это может сделать только человек. В работе журналиста большое значение имеют эмоции. Мы считываем то, что человек не говорит. Я могу одно и то же сказать с разной интонацией. Скажем, что «Иван, Вы мне очень нравитесь». И Вы считаете, что что-то не очень. Я скажу, что «Иван, Вы мне так нравитесь, мне так приятно с Вами беседовать, и Вы поймете, что Вы мне нравитесь». Нейросеть услышит в этом только слова, которые я донесла. Сможет ли она считать эти эмоции? Не сможет. И то есть нейросеть сейчас пока что не может предоставить какого-то очень качественного контента, да? Ну, я думаю, что про качественный контент пока рано говорить, если мы говорим про журналистику. И я думаю, что, может быть, и в будущем это вряд ли произойдет. Сможет ли искусственный интеллект присутствовать, например, на каком-то митинге и оценить ситуацию? Может ли он услышать запах? Ну да, не может. Может ли он услышать шелест или то, как говорит ребенок в толпе, вычленить этот слабый голос из всех голосов? Может ли он соблюсти нейтральность? Скорее всего, да. Но не всегда ли нам нужна нейтральность? Иногда нам нужна чуть большая авторская позиция. И как этот нюанс может отличить сегодня искусственный интеллект? Очень сложная категория. То есть он сегодня такой, пока что очень сырой, к сожалению. А надо ли ему давать эти функции? Это следующий вопрос. Это уже вопрос этики. И тогда какова наша роль дальше? Насколько мы можем давать ему возможность продвигаться в том, что касается человеческих отношений, то, что касается чувств, то, что касается тонкого воздействия. Я не говорю про прямую какую-то там посылку рекламной. Пользуйтесь этим шампунем. Здесь, может быть, мы ему можем дать чуть-чуть больше пролить. А если речь касается каких-то тяжелых для человека эмоциональных моментов, потери, любви. Девушка бросила. Что скажет искусственный интеллект? Хотя бросила девушка, надо там раз, два, три, четыре, пять. Какие-то пункты. Повеселись. Но каждому человеку в этой ситуации нужно что-то свое. Как он это определит? Никак, к сожалению. То есть искусственный интеллект не может найти такого тонкого подхода к человеку, да? На данный момент я этого не видела. Может быть, кто-то об этом больше знает и тогда мне расскажет о том, как это происходит. Ну да. А вот каким образом применение искусственного интеллекта для создания журналистских материалов отразится на информационном поле в будущем? И стоит ли ожидать увеличения количества контента и фейковых новостей? Так это уже происходит. Фейковые новости? Увеличение контента и фейковые новости. Безусловно, журналисты используют искусственный интеллект. И на некоторых наших занятиях, кстати говоря, мы это со студентами прямо делаем. Мы берем какую-нибудь новость, да, и сравниваем то, как эта новость была передана разными источниками и что там добавляется. Да, действительно, журналисты используют, потому что тут надо сказать про специфику журналистского труда, а именно об оплате журналистского труда. Потому что пока до сих пор в некоторых редакциях существует оплата за знаки, за количество материалов. Иногда не очень добросовестные журналисты могут себе позволить добавить что-то, чуть больше знаков для того, чтобы чуть больше получить. С помощью нейронных сетей, то есть? Да, например, так. А вот про фейковые новости, часто ли они сейчас появляются или можно ли их постить с помощью вот этих нейронных сетей? Насчет постить с помощью нейронных сетей, ну, наверное, это про социальные сети, наверное, да, я тут, наверное, и не скажу. Можно ли это технически делать, скорее всего, да? Это, наверное, больше не про журналистику, потому что журналист размещает материалы в СМИ, где все-таки происходит не прямой процесс, а текст любой. Видеотекст, аудиотекст, он проходит подготовку редакторскую. То есть журналист создает, есть ответственный секретарь или редактор, который компонует весь выпуск. Даже если это интернет-СМИ, все равно идет корректура, редактура, и поэтому напрямую от искусственного интеллекта, искусственной сети какой-нибудь разместить материал на платформе, думаю, что хорошая редакция этого себе не позволит никогда. А вторую часть вопроса, простите? А там было про то, что стоит ли ожидать количество фейкового контента сейчас? Думаю, вполне возможно. Но такие новости постоянно появляются по поводу того, что диссертации люди пишут, в разных сферах используют, придумывают фотографии, которых не существовало на самом деле, в том числе придумывают и новости. Вот я видел новости, они попадались в социальных сетях, фейковые, но их размещает паблик под видом смешных новостей о том, что Филипп Киркоров стал президентом Крымской области, и там рассказывают о том, что он делает в этой Крымской области, то есть они могут принести как позитивные эмоции, то есть смех, радость людей от просмотра, но также они могут, конечно же, влиять на негативную составляющую человеческого фактора восприятия, того, что кто-то уже реально может поверить в эти новости. — У меня к вам встречный вопрос, а что в этом нового? Потому что фейковые новости были всегда, и есть понятие, которое называется «желтая пресса», и «желтая пресса» с того момента, как ее назвали «желтая пресса» в начале XX века, она занимается тем, что иногда придумывает новости, или додумывает их, или усиливает какие-то факты неважные, а важные делает наоборот невидимыми. Это нормальная человеческая природа, все это делается для чего? То, что называлось раньше популярностью, увеличением аудитории, сейчас называется хайпом, это не новый процесс. Люди гонятся за сенсацией, и есть темы, которые с этой сенсационностью всегда сопрягаются. Это тема звезд, это тема секса, это тема криминала. — Безусловно. — Сенсационность, вырос самый большой цветок, съел больше всего сосисок. Это всегда привлекало людей, это где-то в природе человека находится. А искусственный интеллект — это просто инструмент. — И просто помогает нам делать эти фейковые новости. — Да, но раньше их придумывали в большей степени люди. Сейчас вы можете для этого использовать искусственный интеллект, который просто ускорит этот процесс. — Ну да, это удобно. А вот также я хотел сегодня с вами обсудить новость по работе журнала «Clerk Words», где американское издание опубликовало работы в жанре научной фантастики и ежемесячно принимало на рассмотрение около 10 присланных новостей. Но в начале 2023 года их количество резко увеличилось, и редакция отклинила более полумиллиона этих текстов. Как вы считаете, подобная ситуация обесценивает работу журналистов, потому что все эти тексты были сделаны нейросетями? Или какова роль авторского контента в будущем? — По поводу этой новости, кажется, там шла речь о художественных произведениях, о литературе. Мы все-таки дифференцируем литературные произведения и журналистские произведения, потому что в литературе вы можете придумывать любых персонажей, героев, сюжеты, придумывать про прошлое, придумывать фантастику. Что касается журналистика, она основывается на фактах. У любого журналистского текста должны быть как минимум три составляющие. Это актуальность того, о чем мы говорим, приближенная к тому времени, где мы сейчас с вами находимся. Это новизна, то есть мы не можем давать новости, которые были пять лет назад. Это социальная значимость, это достоверность факта, безусловно. И журналистском контенте факт является определяющим. Поэтому сравнивать, наверное, литературу и ее развитие, журналистику и ее развитие, не знаю, насколько корректно, то, что увеличение контента будет, это однозначно, потому что стало легко и просто производить. И я думаю, именно это и должно привести к тому, что более ценным станет именно авторская, именно оригинальная. И сейчас вот эта мода на то, что каждый создает с помощью искусственного интеллекта какой-то текст, она существует. Но любая мода, она со временем меняется, и остается что? Самое лучшее, самое ценное. А самое ценное что? То, что меня больше всего захватит. В тексте то, что я увлекусь этим текстом настолько, что я прочитаю заголовкой до самого конца. И это должно быть оригинально, потому что я не должен читать один и тот же текст в разных средствах массовой информации. И это должно быть личностно, потому что люди идут за автором. Поэтому увеличение будет, но и будет в том числе и селекция. Просто вы будете выбирать себе тех авторов, которым вам захочется их слушать, смотреть. И люди чуть лучше будут определять, хорошее от плохого. А вот могут ли на место репортеров и писателей прийти другие профессии? И стоит ли современному специалисту в области меди изучать технологии искусственного интеллекта? Для меня это два разных вопроса. Сразу да, стоит однозначно, потому что мы живем в этом мире, мы должны его изучать. Мы должны исследовать научную тенденцию. А как это значит, если это уже становится частью журналистского труда? Может быть вы слышали, что есть электронные ведущие, например. Может быть вы слышали, что некоторые новостные блоки пишутся журналистами, а потом переформулируются таким образом, систематизируются, чтобы наилучшим образом выстроить новостную программу. Первая часть вопроса была? Могут ли на место репортеров и писателей прийти другие профессии? Хороший вопрос. А куда денутся тогда репортеры? Вот, например, представьте себе, что вы идете в экспедицию, куда-нибудь едете на Байкал. И вы наблюдаете, как на Байкале исследуют живую среду, как там биологи работают, какое там судно, смотрите на воду, смотрите, как ученые обсуждают что-то. Кто это должен делать? Куда денется тогда эта профессия? Как он узнает о том, что происходит? Это может сделать только репортер на месте. И таких ситуаций очень много. Или вы присутствуете на огромной выставке, например, где-нибудь в Германии. Не в Германии, хорошо, в Китае. На этой выставке 500-600 видов автомобилей разнообразных. Будет ли зритель смотреть каждый из автомобилей, все 500? Хватит ли у него терпения? Не хватит. Нужно выбрать что-то. Кто будет выбирать? На каком основании он будет это делать? Искусственный интеллект может пройтись по всем. А человек выберет из этого, не знаю, самый большой, самый современный, с самым шикарным салоном, с какими-то новыми технологиями, с дверью, которая открывается вертикально. И он туда сядет, в этот автомобиль. Он расскажет, как он себя там чувствует телом, как ему удобно в этом кресле, как открывать эту дверь. Это может сделать только журналист. Искусственный интеллект, к сожалению, нет. То есть эти профессии останутся у нас и никуда не уйдут? Они останутся. Просто, может быть, какая-то часть этого труда действительно будет передана технологиям. Но это нормально, потому что это происходило на протяжении всей эволюции человека. Мы знаем, что и были глиняные таблички. Никто сейчас на глиняных табличках не печатает, потому что и потом изобрели печатный станок. Мы знаем, что были печатные машинки, но мы ими не пользуемся, потому что это не очень удобно. Нам удобнее печатать на компьютере, стирать текст, заново его ставить, копировать. То же самое происходит и здесь. Были фотоаппараты, пленочные. Сейчас некоторые пользуются пленочными аппаратами. Это некое искусство. Но в практике жизни все пользуются фотоаппаратами. Это быстрее и удобнее. Здесь, я думаю, тоже технология, которая где-то нам поможет. А кто такие нейрожурналисты, если углубляться в этот вопрос? Нейрожурналисты. Я думаю, что это те, которые пользуются нейронными сетями. Но пока эта терминология очень уж размыта. И используются термины «кибер-журналисты», «цифровые журналисты». Но на самом деле журналисты – они и есть журналисты. Если ты умеешь видеть, чувствовать, выбирать самый интересный факт, доносить этот факт до аудитории, ну какая разница, какой ты при этом пользуешься технологией. Если ты просто можешь это делать быстрее, если ты можешь за счет этого донести человеку что-то очень важное для него, ведь потому что журналистика, она же влияет на людей. И в идеале бы она влияла для того, чтобы человек становился лучше. В общем, на этой замечательной ноте наш подкаст подходит к концу. Спасибо вам, Ксения Евгеньевна, огромное за сегодняшнюю беседу. Мне было безумно приятно. А это был «Гриффель Подкаст» из Университета СПБК. И у нас все про цифровизацию. До свидания. До свидания. Спасибо вам. Спасибо вам.