Дикая

Разносился приглушенный звук небесного барабана. Она, закрыв глаза, камлала размеренно, не спеша, чутко под звуки треска костра. Она пропускала звук каждого удара сквозь себя, и часть за частью душа покидала ее тело, уносясь в иные миры. Она сливалась со звуком и практически растворилась в потоке, продолжая наносить звучные и мягкие удары по светящемуся орелу солнца. Так она приветствовала жизнь, так она ей наполнялась. Изнутри женщины стали рождаться звуки первородные, глубинные, томные. Звук утробный слетался со звуками солнца и уносился вдаль. Сейчас она, женщина, сливалась с потоком творца. Чтобы стать частью его творения, его проявления и воплощения. Она сплеталась с его звуком и уносилась так далеко, насколько возможно было улететь вместе со звуками ветра, со звуками зверя и птиц. Сейчас здесь она танцевала танец дикой женщины, чьи волосы, растрепанные и перепутанные временем и ветром, танцевали вместе с пламенем ее костра. Душа вместе с его искрами струилась, проникая в имя миры. Каждый удар барабана превращал женщину в дикую и прекрасную, опасную зверину. Она становилась первозданной природой, окружающей первобытный мир. Удар, еще удар, и вот она уже пустилась в пляс вокруг костра, отдаваясь на волю его жара, отдаваясь своим инстинктам, отдаваясь своему животному желанию стать частью мира, дикого, прекрасного, опасного. Теперь она волчится, и вместе со своей стаей она несется в темноту леса, чтобы стать ближе к луне, чтобы в лучах ее холодного света раскрыть свой голос, свой вой, свою стилу. Вместе с другими волками она унесется навстречу лесному шаману, что обернет ее вновь гирицей, наполненный живой, гноженый. Нет в этом истины, так же, как и нетулжи. Женщина, вставшая волчицей, и волчица, обернувшаяся женщиной в лучах лунного света, обретшая сама и себя.