розділ 1-2

Притча Луки 15.1.3-11.32 Підходили до Ісуса всі митники та грішники, щоб послухати Його, і нарікали фарісаї та книжники, говорячи, що Він грішників приймає і з ними їсть, а Він розповів їм ось таку притчу. Один чоловік мав двох синів, і молодший з них сказав батькові, — Батько, дай мені належну частину майна. І Він поділив між ними майно. А через декілька днів, забравши все, молодший син подався до далекого краю, і там розтратив все своє майно, живучи розпустно. Як витратив усе, настав великий голод у тому краї, і Він став бідувати. Пішов Він тай, пристав до одного з громадян тієї землі, а той послав Його на свої поля пасти свиней, і бажав Він насидитися стручками, які їли свині, але ніхто Йому не давав. Опам'ятавшись, Він сказав, — Скільки найметів мого батька мають у надлишку хліба, а я тут гину з голоду, устану, піду до свого батька і скажу йому, — Батько, я зрішив перед небом і перед тобою, і вже не гідний зватися твоїм сином, прийми ж мене як одного з твоїх найметів. Тож Він, піднявшись, пішов до свого батька. Коли Він був ще далеко, батько побачив Його і змилосердився, побігши, кинувся Йому на шию і поцілував Його, а син сказав Йому, — Батько, я зрішив перед небом і перед тобою, і вже не гідний зватися сином твоїм. Та батько сказав своїм рабам, — Негайно принесіть найкращий одяг і задягніть Його, дайте перстень Йому на руку і зуття на ноги, приведіть відгодоване теля та заколіть, будемо їсти і веселитися, бо цей син мій був мертвий і лжив, пропав і знайшовся, і почали веселитися. А його старший син був на полі, коли, ідучи і наблизився до хати, почув співий танці, закликавши одного зі слуг, він запитав, — Що це таке? Той сказав Йому, — Твій брат повернувся і твій батько заколов відгодоване теля, бо здоровим його прийняв. Тож він розгнівався і не хотів увійти. Його батько вийшов і вмовляв його, та він у відповідь сказав своєму батькові, — Ось стільки років я тобі служу, ніколи не переступав твоїй заповіді, а ти мені не дав і козиняти, щоб я повеселився з моїми друзями. Коли ж цей син твій, який розтратив твоє майно з блудницями, повернувся, ти заколов йому відгодоване теля. А той відказав йому, — Сину, ти завжди зі мною, і все моє твоє. Тут треба таки веселитися і радіти, бо цей брат твій був мертвий і ожив, пропав і знайшовся. Розділ перший Ісусові сухачі Два типи людей Більшість ломачень цієї причі зосереджені на долі молодшого брата, блудного сина, та на його відході з батьківського дому і пізнішому поверненні. Однак такі двомачення не вловлюють головну ідею причі, адже в ній йдеться про двох братів, кожен з яких по-своєму відчужений від Бога і по-своєму шукає шлях назад у Царство Небесне. Дуже важливо взяти до уваги той історичний контекст, у якому Ісус оповідає цю причу. В перших двох віршах цього розділу Лука каже, що серед Ісусових сухачів були дві категорії людей. По-перше, там були митники та грішники, і ця категорія людей відповідає образовій молодшого брата. Вони не дотримувалися ні моральних заповідей, ні тих приписів щодо обрядової чистоти, що виконували побожні люди. Вони теж жили розпусно. Як і молодший брат, вони залишили дім, відкинувши традиційну мораль своєї родини та громади. Друга група слухачів – то були фарисеї та книжники, яких відображає у причі старший брат. Вони трималися тої традиційної моралі, на засадах якої були виховані, вивчали писання і додержували його приписів. Вони віддано поклонялися Богові і постійно молилися. Лука надзвичайно лаконічно дає зрозуміти, як по-різному реагували ці дві категорії людей на Ісуса та його проповідь. Грецьке дієслово – приходити, вжити тут у часі, який вказує на довготривалу дію, і це означає, що Ісусова проповідь завжди усюди притягувала до себе таких-от молодших братів. Це була характерна особливість усього його служіння. І це явище спанталичувало і тратувало людей, демонстративно побожних та схильних до законництва. Лука підсумовує їхні нарікання в таких словах – і він грішників приймає, і навіть з ними їсть. Удавдану на Близькому Сході розділити з кимось трапезу було ознакою поваги та призні. Як сміє Ісус водитися з такими грішниками? – питали вони. Ці люди ніколи не приходили на наші богослужіння. Що ж приваблює їх в Ісусовому вчинні? Складно навіть уявити, щоб він проголошував їм правду, як це робимо ми. Напевно, він говорить їм тільки те, що вони хочуть почути. То кому ж адресоване те послання, яке відкриває Ісус у цій притчі? Саме другій категорії людей – книжникам і фарисеям. Саме у відповідь на їхню поведінку Ісус починає розповідати притчу. Притча про двох синів дає нам змогу заглянути в душу старшого сина. І завершується адресованим йому ж таким могутнім закликом – змінити своє серце. Християни багато століть вивчають цю притчу як у церковних проповідях, так і під час вивчення Біблії. І весь цей час вони зосереджувалися майже суто на тому, як Батько Радо прийняв свого розкаєного молодшого сина. Коли я вперше почув цю притчу, то уявив собі, як очі ісусових слухачів наповнювалися сльозами, коли вони чули, що Бог завжди любитиме їх і ніколи не відштовхне, хоч би що вони накоїли. Але таким сприйняттям ми надаємо цій притчі надто сентиментального характеру. Ця притча звернена не до грішників, які заблукали, а до віруючих людей, котрі виконують усе, що вимагає Біблія. Ісус промовляє тут не до грішників поза церквою, а до моральних людей усередині церкви. Він хоче розкрити їм очі на їхню сліпоту, вузькоглядність, зарозуміло, самовдоволеність, і показати, як усе це нищить їхню душу і життя тих, хто довкола них. Отже, було б помилкою думати, що Ісус розповідає притчу насамперед для того, щоб запевнити молодших братів у своїй безумовній любові до них. Ні. Перші слухачі цієї... Ні. Перші слухачі цієї оповіді були нерозчулені до сліз, натомість вражені, наначе блискавкою, ображені і розлючені. Ісусова мета була не в тому, щоб викликати зворушливі почуття у наших серцях, а в тому, щоб зруйнувати ті стереотипи, якими мислимо ми. Цією притчею Ісус скинув виклик, загальноприйнятим на той час уявленням про Бога – гріх та спасіння. У ній Він не тільки показав руйнювну егоцентричність молодшого брата, а як найсировіше засудив праведне життя старшого. Ісус дає зрозуміти, що безбожні й побожні люди – однаково духовно загублені. Їхні життєві шляхи ведуть у глухий кут. Христос викриває, що усі тогочасні уявлення про те, як людині прийти до Бога – помилкові. Чому багато хто любить Ісуса, але не любить церкву? Сегодня рядом с нами в нашем сообществе или в наших семьях присутствуют те же такие страшные, те же такие старшие и молодшие брата. Часто буває, що старший син або дочка виконують у родині роль батьківського улюбленця, який тішить тата й маму своєю відповідальною поведінкою і дотриманням їхніх настанов. А наймолодший син або дочка – це часто густо бунтівник та мешкетник, який віддає перевагу товариству ровесників і саме в їхніх очах прагне здобути авторитет. Старшая дочь подрастает, найдет какую-то ничью неприметную работу, поселяется где-то недалеко от родителей, тогда как молодой отпускается в свет за очки, чтобы посидеть где-то в обшарпанных, а не модных квартирах столицы или мегаполиса. В современную эпоху такие природные отличия в темпераментах еще сильнее заостряются. На начале XIX века процессы индустриализации родили новый средний класс буржуазиев, который стремился легитимизировать свой статус этикой соблюденной работы и моральной бескомпромиссности. Буржуазный способ жизни многим казался лицемирным и запрещенным в рамках условий. Так что в ответ на это в Европе и США возникают разнообразные богемные сообщества на пример тех, которые описывал еще в 1840-х годах Анри Ньюрже. Тут можно сгадать и про лондонский Bloomsbury Group в начале XX века, и про бит-поколение The Greenwich Village, и про сучасные фестивали инди-року. Представители богемов более всего ставят свободу в убеждениях, поведениях и личной независимости. В современных культурных войнах сочетаются до значительной меры те самые конфликтующие темпераменты и характеры. Далее больше людей сегодня считают себя нерелигиозными или антирелигиозными. Пытания морали выдаются им надзвичайно сложными и неоднозначными, и они с подозрением ставятся до любого, пусть и к отдельной персоны или институции, которая претендует на моральный авторитет в жизни других. В противоположности святому духу, которым сочетается современное общество, а, возможно, и благодаря нему, более громко заявляют о себе и консервативные ортодоксальные религиозные движения, тревоженные неотвратимым наступом морального релятивизма. Немного людей организуются с решительным намерением побеждать культуру и рассматривают своих меньших братьев в таком же черном светле, как в свое время и фарисеи. То на чьем же боце, Иисус? У володарей перснев, когда гобиты спросили древнего деревоборого, на чьем он боце, он ответил, я не полностью на чьем-то боце, потому что никто не есть полностью на моем, однако есть некоторые вещи, о которых могу с уверенностью сказать, что я абсолютно не на их боце. Иисус своей притчей дает нам приблизительно такую же ответственность. Он не на боце ни религиозных, ни противников религии, но выделяет религиозный морализм, как смертельно опасный духовный стан. Нам сегодня тяжело это отбагнуть, и когда христианство только-то появилось в мире, его не называли религией. Это была не религия. Представьте себе, как соседи первых христиан спросили их про их веру. Где ваш храм? Христиане ответили, что у них нет храма. — Так как же так? Так как же так? Где же работают ваши жертвы? Христиане ответили, что у них нет жертв. — Но... но... — спантилоченно бормотили соседи. — Где же тогда вы приносите жертвы, чтобы удовлетворить своих богов? Христиане ответили, что они больше не складывают никаких жертв. Иисус стал тем храмом, который усунул потребу в их храмах священником, после которого уже не требует других священников. Жертвою, которая поклала край всяким другим жертвам. Тогда никто еще не слышал ничего подобного. Римляне называли христиан атеистами, ведь эти люди говорили про духовную реальность в совершенно новых, незнанных категориях, которые могли бы быть сравнены с другими религиями тогдашнего света. И история объясняет, почему те, кто считал христиан атеистами, были абсолютно правы. Для нас, поскольку мы живем в распаде современных культурных войн, для большинства людей в нашем сообществе христианство — это как раз религия и морализм. Ну, а единственная альтернатива ему — это плюралистический секуляризм, или какая-то другая из световых религий. Но сначала все было совсем иначе. В христианстве мы увидели что-то третье, что-то совершенно иначе. Ключевый момент заключается именно в том, что людей, которые поддерживали всех религиозных принципов, исусовое учение обуревало, а те, кто отпал от религии и игнорировал ее правила, наоборот, интриговало и притягивало. Про это идет везде в новозаветных историях про исусовое жизнь. В всех этих случаях, когда Христос встречался с религиозной людьми и грешницей, с религиозным лидером и сотрудником, с религиозными людьми и ненавистным мытниками, за Иисусом шел не старший брат, а именно тот, кого отпустило и затавировало тогдашнее общество. Матфея 21.31. Мы склонны показывать себя высокоморальными, консервативными и отдаленными от других. А моральные и свободные от умовностей люди, как и те, которые духовно разрушены и откинулись от общества, не поспешают до церкви. И заключение здесь может быть только одно. Если проповеди ваших служителей и жизни наших прихожан не имеют на людей такого влияния, как имел Иисус, значит, мы не проголосуем то послание, которое проголосовал Христос. Если наши церкви не привабливают младших братьев, значит, среди нас старших братьев больше, чем нам хотелось бы думать. Глава 2 Двое пропащих сынов Младший сын приходит к отцу и заявляет «Отдай мне мой участок имени». Исусовых слухачей, наверное, вразило нахабство этой требования. И дело совсем не в том, что этот сын не имел причины надеяться на свой участок родственных достоинств. В те времена, когда умер отец родины, старший сын получал двойную часть пропащих, сравнимую с всеми другими детьми. Если у отца было двое пропащих, то старший сын должен был получить две трети достоинства, а младший третину. Но такой раздел пропащих происходил только в случае смерти отца. А тут младший сын ожидал свой участок уже сейчас, и это был выявление глубокой неповажности. Просить о таком, когда отец еще жив, это то же, что желать ему смерти. Младший сын, по сути, заявил, что он хочет родственное достоинство, а отца ему нечего. Его отношения с отцом были только способом, чтобы воспользоваться богатством отца, а теперь он устал от этих отношений и хотел поставить им край. «Отдай мне то, что мое», — заявляет он. Отец ответит, удивляя даже больше, чем сыновая потребность. Это было крайне патриархальное общество, в котором величайшую вагу имели щедрые выявления любви и покоры перед старшими, а особенно перед своими родителями. В духе тогдашних близкосхитных традиций, после такой вот заявки отец должен был выгнать своего сына из дома, не давший ему ничего, кроме стусаней. Но отец с причей повелся совсем иначе. Он просто поделил между ними достоинство. Чтобы понять значение этих слов, нужно обратить внимание, что греческое слово, перекладанное здесь как «майно», — это слово «bios», то есть «жизнь». Тут можно было вложить другое, конкретнее слово для определения отца. Но евангелист не сделал этого. Почему? Батьковое богатство складалось насамперед с нерухомостью. Т.е. чтобы отдать сыновой третину своих статьев готовкой, ему довелось продать значную часть своей земли. В нашей мобильной, урбанизированной эпохе мы не осознаем, какой глубокий связок был между людьми прошлых эпох и их землей. Вспомним ряды из музыки Оклахома, Ричарда Роджерса и Оскара Амерштина о «Мы принадлежим к этой земле, этой большой земле, на просторах которой мы таки маленькие». Обратите внимание, в песне не говорится о том, что земля принадлежит им. Наоборот, они принадлежат земле. В этих рядах точно показано, что сама идентичность людей прошлого была тесно связана с местом проживания и их землей. Пострадать часть своей земли означало пострадать частичку себя и серьезно похитить свой статус в громаде. Мы все слышали истории о том, как успешный и влиятельный руководитель компании, либо человек, либо женщина, вдруг жертвует всей своей карьерой для того, чтобы обладать раненой, нужденной дочкой. Это сравнение, возможно, не совсем точное, но что-то в таком духе сделал и Батя с Иисусовой притчи. Итак, младший брат ожидал от Батя, чтобы тот, по сути, вырвал и отдал ему часть своего жизни. И Батя с любовью к сыну выполнил его просьбу. Большинство слушателей Иисуса не могли даже представить, чтобы патриархальный глава семьи так вот отрагировал на сыновую захвалность. Мы видим, что Батя терпеливо принял за совершенную ему тяжкую ненависть и боль через откидывание его любви. Обычно, когда кто-то оттолкает нашу любовь, мы испытаем злобу, желаем помощи, делаем все возможное, чтобы выкоренить из своего сердца любовь к этой персоне и тем самым угольмовать свой боль. Но этот Батя сохраняет любовь к сыну, не считая глубокого душевного боли. План младшего брата И поведомит, что зрекается право называться его сыном, а тогда попросит, чтобы Батя принял его как одного из своих наймотов. Этот план сына выражал очень конкретные тогочасовые реалии. Слуги работали в маятке своего хозяйства и жили там таки. Вместо наймотов были разного рода ревесники, камари, которые жили в местных селах и получали плату за свои послуги. Многие из исследователей Библии считают, что младший сын имел в виду следующее. Он обманул свою семью, а значит, всю местную громаду. Он, говоря словами его отца, был для него мертвым. Тогдашние рабы учили, что когда ты врушил принятые в громаде правила, только извинения не достаточно, нужны также и отчаяния. Так что сын хотел сказать, что знает, что не имеет права вернуться в семью, но обладает мне помощником для одного из своих наймотов, чтобы я обладал ремеслом и начал зарабатывать, и тогда, по крайней мере, смогу вернуть тебе свой борг. Такой был его план. Сидя в свинарнике, младший сын подумки прокручивал в голове эту сцену, и когда он почувствовал, что готов к встрече с отцом, то встал и пошел на путешествие домой. И тут мы подходим к драматическому третьему и последнему эпизоду первого действия. Младший сын увидел в далеком родном доме. Отец заметил его и побежал, побежал ему на встречу. Поважние близкосхидные патриархи обычно не бегали. Бегать могли и дети, и жены, и мать, но родители отца, одному из тех, на котором держалась местная громада, владельцев огромных домов, бегать не хотели. Ему не годилось, поднявши низ своего одежды, выблескивать пятами, может, какое-то хлопчисько. Но отец побежал. Он побежал к сыну и, давший волю по чувствам, обнял и расцеловал его. Это, безусловно, стало неожиданностью для младшего брата. Зментаженный, он пытался выкласти от отца свой план признания вины и отшкодования угрозы, но отец перерывал его за задолго подготовленную и отрепетированную промову. Он вшинил прямо противоположный тому, что хотел предложить это сыну. — Нагайно принесите лучший одежда и оденьте его, — предупреждал отец. Что же он хотел? — Лучший одежда в доме — это был одежда самого отца. Даруя его сыну, отец четко дал понять, что тот снова станет членом семьи. В те времена люди не так часто ели мясо. Это был дорогой деликатес. Мясо обрабатывали для свята или другой особой нагоды, и мясо не было дороже, чем обрабатывавший отец. Чтобы провести такой банкет, нужно было иметь серьезный привет, и в таких случаях в гости приглашали или нет села. Звездка расширилась очень быстро, и уже начался громкий банкет с музыкой и танцами. Отец выявил радость, что младший сын вернулся до жизни, до семьи, до громады. Что за сцена? Какая же неосяжная радость! У другой дели отец еще доведется иметь дело с значительно сложнейшим и угрожающим духовным станом старшего сына. Но дело первое уже и так вкидает вызов мыслению младших братьев, не говоря им. Божья любовь настолько глубокая, а готовность прощать настолько неизбагаема, что извинит любое грех и исправит последствия любой нашей вины. Отец, кто ты и что ты накоев? Не имеет значения, что ты неуместно задавал болью другим, или даже убивал людей. Не важно также, как глубоко ты уничтожил свое жизнь. Младший сын знал, что его отец имеет недостаточное хлеба, а теперь узнал, что отец имел недостаточное и милосердие. Нет такого зла, как отец. Нет такого зла, как отец, любовь не способна простить и покрыть добром. И нет греха, который превышал бы его милосердие. Итак, первое действие демонстрирует бесконечную щедрость Божьей благодати. Иисус показывает, что отец с любовью обнял своего сына, когда он еще не успел поставить порядок в своем жизни и свидетельствовать измену своего сердца. Кроме того, он даже не успел выгласить свою промову покаяния. Ничем, даже самым смирительным каятьям не можно заслужить Божью прихильность. Отец любит и принимает нас целковито и невымушенно. Утим, первая действие, хоть какой бы заврушенной она ни была, оставляет чувство недосказанности. Многие исследователи Библии, посредствовавшись в суде на первой части, доходили к выводу, что эта притча противоречит традиционному христианскому верующему. «Погляньте лишь», — сказали они, — «тут нигде не згадано про откупление грехов, как будто и нет нужды в спасителе и его смерти на Христе, как расплате за грех. Тут Бог — это Бог вселенской любви, который, хоть бы там что, внимательно принимает каждого, независимо от сочинки и последствий. Если бы Иисус хотел сказать только это, то он закончил бы притчу на первой действии, но Христос этого не сделал, поскольку суть этой истории в другом. Действие первое показывает, что Божия благодать дается дарум, а действие второе демонстрирует нам цену благодати и становится настоящей кульминацией этой истории». Пропащий старший брат Не переступивши при их дому, старший сын залишился стоять на дворе, тем самым превселюдно оглашивая воту недоверия отца. Отец был заставлен сам выйти на дверь, чтобы поговорить с сыном, и это было необычное принижение для него как господа дома, как организатора большого банкета. Отец просил старшего сына зайти и сесть за стол, но он уперто отказался. Почему же старший сын был такой разгниванный? Его особенно разорило, как дорого обошлось все отец откувание. Он заявлял, «Ты никогда мне не дал козлята, чтобы я повеселился с друзьями. Как же ты смеешь заколотить для него отгодованные теля?» Однако теля тут только образ, божьий отец сделал для молодого сына намного больше. Принявши его назад в родину, он снова включил его в число спадкоемцев, и теперь тот снова мог претендовать на третину родинных ставок, уже сутиво уменьшенных. Старшему брату отец это просто не вкладывалось в голову. Он так подсумовывал свою образу и обурение. «Я работал в поте чула и сам заработал все, что имею. Тогда как мой брат не сделал ничего, чтобы иметь хоть что-то, он заслуживает только на выгнание, а ты усыпаешь его богатством. Где же тут справедливость?» Старший брат апеллировал до своей изразковой поведенки. «Я всегда и во всем слушался тебя, и теперь я тоже имею право голосу», — заявляет он. «Я заслужил хотя бы на то, чтобы ты порадовался со мной в этой ситуации. Ты не имеешь права ухваливать такие решения сам один». Он откинул хоть все эти вышукунные слова Пошана, с которыми в духе тогочасовой культуры младшая особа должна была обратиться к старшему человеку, особенно к ее публике. Он не говорит «дорогой отец», а просто «вот послушай». И это однозначно современному «Эй, ты!». В культуре, в которой Пошана старших и послуг перед ним имели перворядное значение, такая поведенка была просто кручуща. Сучастным эквивалентом того, как повелся старший сын, могла бы быть ситуация, когда сын, например, пишет скандальную выкрывальную книгу про отца, которую ставит хрест на его репутации и карьере. И вот мы, наконец, приближаемся к развязке. Как же отреагирует отец на отвертый бунт своего старшего сына? Что он будет делать? Кто-то другой из людей тогочасовой ситуации сразу же отрекся от старшего сына. Но отец снова ответил на захвалу с удивительной реальностью. «Я не хочу отрекаться от тебя, но я не отрекаюсь от твоего брата. Я закликаю тебя переступить через своего дитя и сесть со мной за святковый стол». «Как тебе делать?» — выберет за тобой. Это был драматичный и неожиданно великодушный заклик. Слухачи застигли в нетерпящем ожидании, — будет ли наконец-то его соединение всей семьи в любовь и счастье, примирятся братья между собой, смогут ли слова отца растопить холод сердца старшего брата, и сделает ли он шаг на встречу. И в этой мыти, когда в голове у слухача лунают все эти вопросы, притча обрывается. В следующем разделе мы постараемся понять главные мысли, которые Иисус хотел донести слухачам. Редактор субтитров А.Семкин Корректор А.Егорова