Метро ч1

The transcription is from the book "Metro 2033" by Dmitry Glukhovsky. It talks about the post-apocalyptic world where the Moscow metro serves as a shelter for humanity. The main character, Artem, and his companion, Peter, are discussing the strange disappearances of scouts in Polyezhayevskaya station. They suspect that something dangerous is lurking in the tunnels. Later, three figures approach their camp and mention seeing something non-human. Despite the fear, they find comfort and unity among their fellow survivors in the metro. Дмитрий Глуховский. Метро 2033. Когда-то давно московское метро замышлялось как гигантское бомбоубежище, способное спасти десятки тысяч жизней. Мир стоял на пороге гибели, но тогда ей удалось отстроить. Дорога, по которой ведет человечество, вьется как спираль, и однажды она снова окажется на краю пропасти. Когда мир будет рушиться, метро окажется последним предстанщием человека перед тем, как он ханит в ничто. Слова первые. Кто это там? Эй, Артем, глянь-ка! Артем нехотя поднялся со своего места у костра и, перетягивая со спины на грудь автомат, двинулся во тьму. Стоя на самом краю освещенного пространства, он демонстративно, как можно громче и внушительнее щелкнул за двором и хрипло крикнул. Стоять! Порог! Из темноты, откуда минуту назад раздавался странный шорох и глухое бормотание, послышались спешные дробные шаги. Кто-то отступал вклюк туннеля, напуганный хриплым артемовым голосом и бряцанием оружия. Артем спешно вернулся к костру и бросил к Петру Андреевичу. Да нет, показалось, не назвался, удрал. Эх ты, раззява, тебе же было сказано, не отзывается сразу стрелять. Откуда ж тебе знать, кто это был? Может, это черные подбираются? Да нет, я думаю, это вообще не человек был. Звуки очень странные. Да и шаги у него не человеческие были. Что ж, я человеческих шагов не узнаю. А потом, если бы это черные были, так раз они хоть раз вот так убежали... Вы же сами знаете, Петр Андреевич, все последние разы черные сразу вперед бросались и на дозор нападали с голыми руками. Ну, пулемет, шли, полный рот. Этот удрал сразу. Какая-то трусливая тварь. Ладно, Артем, больно ты умный. Есть у тебя инструкция. Действуй по инструкции, не рассуждай. Может, это лазучик был? Выглядело, что она здесь мало. И, превосходящими телами, может, начали здесь прихлопнуть за милую душу. Ножом по горлу и станцию все вырежут. Вот, как в Полежаевской вышло. А все потому, что ты вовремя мифрировал гада. Смотри у меня, в следующий раз по туннелю за ними бегать доставлю. Артем поежился, представляя себе туннель за пятисотым метром и то, что туда однажды придется идти. Это было действительно страшно. За пятисотый метр на север не отважился ходить никто. Под рули доезжали до трехсотого и, светив пограничный столб прожектором со своей дрезиной и убедившись, что никакая дрянь не переползла на него, торопливо возвращались. Разведчики, здоровые, прожженные мужики, бывшие морские пехотинцы и те, останавливались на четырехсот восьмидесятом, прятали горящие сигареты в ладонях и замирали, приняв к приборам ночного видения, а потом медленно, тихо отходили назад, не спуская глаз с туннеля и ни в коем случае не оборачиваясь к нему спиной. Дозор, в котором они были, стал на двухсот пятидесятом метре, в пятидесяти метрах от пограничного столба. Но границы проверялось раз в день и проверка уже закончилась нескольких часов назад. И теперь их дозор был в самом крайнем. В те часы, которые прошли со времени последней проверки, все твари, которых патруль мог спутнуть, наверняка снова начали подползать. Тянуло их как-то на огонек поближе к людям. Артем уселся на свое прежнее место и спросил, а что там с Полежаевской случилось? И хотя он уже знал эту леденящую кровь историю, его тянуло послушать ее еще раз, как неудержимо тянет детей на байки о безголовых мутантах и упырях, ухищающих младенцев. С Полежаевской. А ты не слышал? Странная история с ними вышла. Странная и страшная. Сначала у них разведчики стали пропадать. Уходили в тоннели и не возвращались. У них, правда, салаги разведчики, не то что наши, но у них ведь и станция поменьше, и народу там не столько живет. Жило. Так вот, стали, значит, у них пропадать разведчики. Один отряд ушел, и нет его. Сначала они думали, что он задерживается, а у них там еще тоннель петляет, ну совсем как у нас. Артема стало не по себе при этих словах. И не дозором. И тем более со станции ничего не видно, сколько ни свети. Так нет их и нет. Полчаса нет. Час их нет. Два их нет. Казалось бы, ну где уж там пропасть, всего-то на километр уходили. И ведь и запретили дальше идти, да и они сами не дураки. В общем, так их и не дождались. Послали усиленный дозор их искать. Но те их искали, искали, кричали, кричали, но все зря. Нету. Пропали. И ладно еще, что никто не видел, что с ними случилось. Плохо ведь, что слышно ничего не было. Ни звука и следов никаких. Артем уже начал жалеть, что попросил Петра Андреевича рассказать о Полежаевской. Петр Андреевич то ли был более осведомлен, то ли сам выдумывал. Только рассказал им такие подробности, какие и не снились челнокам. Уж на тоте были и мастера, и любители рассказать байку и сообщить последние новости. И от подробностей этих мороз шел по коже. И совсем уж неуютно становилось, даже у костра. Любые даже самые безобидные шорохи становили удороживое воображение. Ну, так вот. Стрельбы слышно не было. Те решили, что разведчики, наверное, ушли от них. Недовольны, может, чем-то были, но и сбежали. Ну и шуть с ними. Хотят легкой жизни, хотят с этим отребьем мотаться, с мархистами всякими. Пусть себе мотаются. Так и решили. Так им проще было думать. Спокойнее. А через неделю еще одна разведгруппа пропала. Те вообще не должны были за 700 метров выходить. И опять та же история. Ни звука, ни следа. Как в воду казали. Тут у них иностранцы уже забеспокоились. Это уже не порядок, когда за неделю два отряда исчезают. С этим надо что-то делать. Меры, значит, принимать. Ну, они выставили на трехсотом метре кордон. Мешков с песком натаскали. Пулемет установили, прожектор по всем правилам фортификации. Послали на беговую гонца. У них там сбеговой. Из 1905 года конфедерация. Раньше Октябрьское поле тоже было с ними, но потом там что-то случилось. Никто не знает точно что. Авария какая-то. И жить там стало нельзя. И с него все разбежались. Ну, да это неважно. Послали они на беговую гонца. Предупредить, что что-то неладное творится. И о помощи в случае чего попросить. И не успел первый гонец до беговой добраться. Дня не прошло. Они еще ответ обдумывали. Прибегает второй. Весь в мыле. Рассказывает, что у сильных кордонных фей погиб, ни единого выстрела не сделав. Всех перерезали. И словно во сне зарезали. Вот что страшно так. Да ведь они не смогли бы заснуть после всего этого страха. Не говоря уже о приказах и инструкциях. Тут на беговой поняли. Что если уж сейчас ничего не сделать. Скоро даже петрушка и у них начнется. Остановили ударный отряд. Около сотни человек. Пулеметы, гранатометы, профессионалы, ветераны. Их конечно заняло это время непорядком. Дня в полтора. Гонцов они пока обратно отослали. С обещанием помочь. И через полтора дня отправили этот отряд на помощь. А когда отряд вошел на Полежаевскую. Там уже ни одной живой души не было. И тел не было. Только кровь всюду. Вот так вот. И черт знает кто это сделал. Я вот не верю. Что люди такое вообще сделать могут. А с беговой что стало? Не своим голосом спросил Артем. Ничего с ними не стало. Увидели что такое дело. И взорвали тоннель. Кадры к Полежаевской вел. Там такой завал. Я слышал метров сорок засыпано. Без техники не разгребешь. Да и с техникой то пожалуй не очень. А где ее возьмешь технику? Она уже лет пятнадцать как сгнила напрочь техника то. Петр Андреевич замолчал. Глядя в огонь. Артем кашлянул немного. И признался. Да, надо конечно было стрелять. Дурака я свалял. С юга со стороны станции послышался крик. Эй, дом на двести пятьдесятом. У вас все в порядке? Петр Андреевич сложил руки рупором и прокричал в ответ. Подойдите поближе. Дело есть. Из туннеля от станции светя карманными фонарями к ним приближались три фигуры. Наверное дозорные со сто пятидесятого метра. Подойдя к костру они потушили фонари и присели рядом. Здорово, Петр. Это ты сегодня здесь? А я думаю, кого сегодня на двести пятидесятый поставили? Поздоровался их старший выбивая из пачки папиросу. Слушай, Андрюха, меня парень видел здесь кого-то, но выстрелить не успел, в туннель отошло. Говорит, на человека похоже не было. На человека не похоже. А как выглядит-то? Обратился тот к Артему. Да, я и не видел. Я только спросил пароль и оно сразу обратно бросилось на север. Но шаги нечеловеческие были, легкие какие-то и очень частые. Как будто у него не две ноги, а четыре. Или три. Подымигнул Андрей Артему, делая страшное лицо. Артем поперхнулся, вспомнив историю о трехногих людях с селевской линии, где часть станции лежала на поверхности и туннель шел совсем не глубоко, так что защиты от радиации не было почти никакой. Оттуда расползалась по всему метро всякая трехногая, двухкрыловая и прочая дрянь. Андрей затянулся папиросой и сказал своим, «Ладно, ребята, раз уж мы уже пришли, то почему бы здесь не посидеть? К тому же, если у них тут опять трехногие полезут, поможем. Эй, Артем, чайник есть у вас?» Петр Андреевич встал сам, налил питый закопченный чайник воды из канистры и повесил его над окнем. Через пару минут чайник закудел, закипая. И от этого звука, такого домашнего и уютного, Артему стало теплее и спокойнее. Он оглядел сидящих вокруг костра людей. Все крепкие, закаленные непростой здешней жизнью, надежные люди. Этим людям можно было верить, на них можно было положиться. Их станция всегда стала одной из самых благополучных на всей линии. И все благодаря тем людям, которые тут подобрались. И всех их связывали теплые, почти братские отношения.